Чрезвычайная следственная комиссия для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками

Чрезвычайная Следственная Комиссия
Чрезвычайная следственная комиссия для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками и войсками, действующими в союзе с Германией и Австро-Венгрией (с 9 ноября 1915 года)
Вид	чрезвычайный суд
Инстанция	суд высшей инстанции
Юрисдикция	Российская империя, Российская республика
Дата основания	4 мая 1915 год
Дата роспуска	12 июня 1918 год
Языки делопроизводства	русский
Состав	Члены комиссии избирались от различных органов власти
Членов	8
Руководство
Первоприсутствующий	А.Н. Кривцов
Зал заседаний
Местоположение	Российская империя, Петроград
Адрес	Сенатская площадь, здание Сената и Синода

Чрезвыча́йная сле́дственная коми́ссия для рассле́дования наруше́ний зако́нов и обы́чаев войны́ а́встро-венге́рскими и герма́нскими войска́ми (в официальных публикациях значилась сокращенно как Чрезвычайная Следственная Комиссия, также использовалось сокращение ЧСК) — чрезвычайный судебно-следственный орган, занимавшийся расследованием военных преступлений, совершенных противниками России в Первой мировой войне в отношении подданных Российской империи (затем граждан Российской республики) и российских военнопленных. Комиссия функционировала в 1915—1918 годах, опрашивая очевидцев военных преступлений, изучая публикации печати, проводя экспертизы и публикуя отчеты (носившие пропагандистский характер с целью воодушевления общества на продолжение участия России в войне). Подавляющее большинство случаев военных преступлений, выявленных комиссией, относилось к применению разрывных пуль.

После Февральской революции комиссия продолжила работу пока не была распущена советской властью.

Комиссия официально называлась^[1]:

• С 4 мая по 9 ноября 1915 года — «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками»;
• С 9 ноября 1915 года — «Чрезвычайная следственная комиссия для расследования нарушений законов и обычаев войны австро-венгерскими и германскими войсками и войсками, действующими в союзе с Германией и Австро-Венгрией».

В официальных изданиях Комиссии использовалось обозначение — «Чрезвычайная Следственная Комиссия»^[1]. Посол России во Франции С. Д. Сазонов называл комиссию «ЧСК»^[2]. Историки (кандидат исторических наук А. Б. Асташов и кандидат исторических наук В. Б. Аксёнов) используют обозначение — «Чрезвычайная следственная комиссия».

Начавшаяся Первая мировая война привела к оккупации части территории Российской империи. Уже в 1914 году немецкими войсками была оккупирована часть Царства Польского, а османские войска захватили часть Закавказья. В 1915 году российские войска вытеснили турок из Российской империи, но немецко-австрийские войска оккупировали все Царство Польское, Курляндию, Литву и Западную Белоруссию. В результате боевых действий к концу 1915 года в руках противника оказались значительные территории Российской империи, а также сотни тысяч русских военнопленных. Первая мировая война привела к очень активному взаимодействию действующих армий и многочисленного гражданского населения. Доктор исторических наук Александр Асташов отметил, что в предыдущих маневренных войнах войска и службы обеспечения были самодостаточными и от населения мало зависели (кроме периодов затишья)^[3]. Протяженность фронта только на западных границах России составляла 1400 км и ещё 700 км был Кавказский фронт^[3]. Только на западных окраинах России во время войны проживали более 28 млн человек^[3].

Уже в первые недели войны в воюющих странах стали создавать специальные комиссии, которые документировали «зверства» противника. В Бельгии такая комиссия («Commission d’enquête, instituée par le gouvernement belge sur la violation des règles du droit des gens, des lois et des coutumes de la guerre») была образована 8 августа 1914 года^[4]. Во Франции аналогичная комиссия («Commission instituée en vue de constater les actes commis par l’ennemi en violation du droit des gens») была создана 23 сентября 1914 года^[4]. В Англии, не подвергшейся оккупации, такая Комиссия («The Committee on Alleged German Outrages» или «Bryce Committee») была образована 15 сентября 1914 года^[5]. В Германии такая Комиссия («Militäruntersuchungsstelle für Kriegsrechtsverletzungen») была образована 19 октября 1914 года^[4]. В комиссии включали видных юристов и известных общественных деятелей^[4].

В 1914—1915 годах были опубликованы материалы, собранные комиссиями (бельгийской и французской) о немецких преступлениях на территории Бельгии и Франции^[4]. При этом французский отчет был также опубликован (на русском языке) в Петрограде^[4]. Результаты работы комиссий использовались пропагандой. Так, вторая после начала войны волна разоблачения «вражеских зверств» была проведена с целью нейтрализации пацифистских настроений периода рождественских братаний 1915 года^[4].

В России в первые месяцы войны аналогичную комиссию не создавали, хотя власти стремились привлечь внимание к военным преступлениям в отношении подданных Российской империи. Уже 24 августа 1914 года вышло официальное сообщение правительства России о жестоком обращении в отношении русских в Германии^[6]. Кроме того, местные власти регистрировали случаи жестокого обращения противника в прифронтовых районах и фиксировали материальные убытки от войны^[6]. Печать также с первых месяцев войны проявляла интерес к проблеме военных преступлений противника. Уже осенью 1914 года сообщения прессы о зверствах противника компилировались в специальные книжки, некоторые из которых были позднее переизданы^[7]

Кроме того, с конца 1914 года на Восточном фронте также начались братания. В декабре 1914 года на Северо-Западном фронте по инициативе немцев прошли братания с солдатами 249-го пехотного Дунайского и 235-го пехотного Белебеевского полков^[8]. В ответ приказом по 1-й армии было предписано стрелять по участникам братания, «а равно расстреливать и тех, кто вздумает верить таким подвохам и будет выходить для разговоров с нашими врагами»^[9]. На Пасху 1915 года братания заключались в выходе из окопов, христосовании, взаимном угощении папиросами и сигарами, а в одном случае (с участием офицеров) братующиеся устроили соревнованием хоров с обеих сторон и общие пляски под немецкую гитару^[9]. Летом 1915 года братания шли на участке фронта против австрийцев^[9].

9 апреля 1915 года Николай II утвердил законопроект о создании специальной комиссии по изучению зверств противника^[1]. 4 мая 1915 года Комиссия начала работать^[1].

Первый состав Комиссии лично подобрал министр юстиции И. Г. Щегловитов^[1]. В Комиссию вошли 8 человек^[1]:

• Первоприсутствующий (председатель комиссии) — сенатор А. Н. Кривцов;
• Член комиссии от Государственного совета по выборам — И. А. Шебеко;
• Член комиссии от Государственной Думы Российской империи — Е. П. Ковалевский;
• Члены комиссии от гражданского судебного ведомства — член Петроградской судебной палаты В. Д. Олышев и судебный следователь по особо важным делам Петроградского окружного суда Н. А. Машкевич;
• Члены комиссии от военной юстиции — судья Одесского военно-окружного суда генерал-майор А. И. Семашко и постоянный член Главного военного суда генерал-лейтенант С. Ф. Креховецкий-Ющенко;
• Член комиссии от министерства иностранных дел — прикомандированный к дипломатической канцелярии при штабе Верховного Главнокомандующего С. Д. Боткин.

Комиссия включала три делопроизводства^[10]:

• 1-е делопроизводство (4 отдела) — расследование нарушений по отношению к военнослужащим русской армии:
  • отдел «А» — преступления против войск на поле боя (употребление разрывных пуль, зажигательных бомб, удушливых газов);
  • отдел «Б» — преступление против войск после боя (добивание раненных или неоказание им помощи, мародерство);
  • отдел «В» — «зверства» в отношении военнопленных;
  • отдел «Г» — преступления в зоне боевых действий (отравление колодцев, сбрасывание отравленных предметов).
• 2-е делопроизводство расследовало нарушения Женевской конвенции 1906 года в отношении санитарных учреждений;
• 3-е делопроизводство (2 отдела) занималось преступлениями против мирного населения:
  • отдел «А» — в отношении отдельных мирных жителей;
  • отдел «Б» — в отношении общественной безопасности (бомбежки, грабежи, оскорбление святынь).

Комиссия выполняла следующие функции^[10]:

• Сбор и обнародование сведений о военных преступлениях, совершенных противниками России;
• Опровержение ложных обвинений в военных преступлениях, которые противники России выдвигали в отношении Русской армии (с декабря 1915 года).

Комиссия собирала сведения о военных преступлениях из следующих источников^[11]:

• От военных чинов, представителей военной и гражданской властей. В том числе опрашивали раненых, а также вернувшихся из плена (бежавших или отпущенных как инвалидов);
• Из Министерства иностранных дел;
• От персонала лечебных заведений;
• От духовенства;
• Из печатных СМИ (в том числе из обзоров иностранной печати, подготовленных в иностранном отделе Главного управления по делам печати министерства внутренних дел);
• По личным заявлениям подданных;
• От военнопленных вражеских армий — преимущественно славян;
• Из трофейных документов.

Было большое число российских подданных, которые были интернированы властями Германии и Австро-Венгрии и позднее отпущены на Родину. В российских националистических изданиях много писали о жестоком обращении с ними со стороны немцев. Однако эта категория почти не опрашивалась Комиссией. В фонде Комиссии сохранились дела только двух интернированных русских, которые вернулись позже большинства остальных интернированных: консула в Кёнигсберге З. М. Поляновского (отпущен в октябре 1915 года) и А. Алёхина (отпущен в начале 1916 года)^[12].

На практике основным источником сведений о военных преступлениях стали печатные издания, которые в свою очередь получали данные из армейских официальных источников^[10]. При этом фронтовые журналисты с самого начала войны находились в условиях военной цензуры и весьма ограниченного допуска в прифронтовую полосу.

Цензурные ограничения были ещё до войны. Формально в 1905—1906 годах в Российской империи отменили предварительную цензуру печати, но практиковали давления на издателей за публикации: штрафы, изъятия тиражей и аресты как редакторов, так и издателей. В частности, за 1913 год в Российской империи были закрыты 20 газет^[13]. С началом войны предварительная цензура была официально восстановлена. Уже 20 июля 1914 года было введено «Временное положение о военной цензуре», которое предусматривало^[13]:

• Предварительный просмотр всех произведений печати в местах военных действий;
• Частичный просмотр всех печатных изданий вне мест военных действий.

«Временное положение о военной цензуре» возлагало цензурные обязанности на военные власти^[13]. В марте 1916 года Государственная дума распространила цензуру на всю территорию Российской империи^[14]. В результате, газеты часто выходили с белыми полосами^[14]. Кроме того, многие газеты заводили рубрику «Слухи и вести»^[14].

Помимо цензуры сбору информации журналистами мешали ограничения допуска корреспондентов во фронтовую полосу. «Положение о военных корреспондентах в военное время» (1912 года) и «Временное положение о военной цензуре» устанавливали следующее^[15]:

• В зону боевых действий допускаются лишь 20 корреспондентов (включая 10 иностранных), которым разрешено пользоваться фотокамерами. Кроме них фотографии на фронте имели право делать только 3 военных фотографа.

На практике военные власти стремились вовсе не пускать журналистов в действующую армию. Так, генерал Н. Н. Янушкевич после вступления в должность начальника Генерального штаба направил начальникам военных округов следующую телеграмму^[16]:

Корреспонденты в армию допущены не будут

Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич первоначально отклонял просьбы издателей о разрешении их корреспондентам выехать на фронт^[17]. Только 26 сентября 1914 года 12 корреспондентам (включая 6 иностранцев) разрешили отправиться на фронт на две недели^[17]. Следующей группе журналистов разрешили выезд в армию только в июне 1915 года^[17].

В результате, периодическая печать получала сведения о событиях на фронте от офицеров, среди которых было много фотолюбителей^[17]. Схема была следующей. В армии были «полковые» фотографы, которые вели фотолетопись тех или иных войсковых подразделений^[17]. Напечатанные фотографии офицеры высылали своим родным в письмах^[17]. Родственники офицеров за деньги эти фотографии продавали иллюстрированным журналам^[17]. Часто фотографии были постановочными, а то и просто инсценировками^[18]. Кандидат исторических наук Владислав Аксенов приводит в качестве примера фото со спины немецких разведчиков в укрытии, сделанное с расстояния нескольких метров^[18]. Это была явная инсценировка.

Власти запрещали публиковать в печати письма и воспоминания бывших пленных «ввиду возможного соблазнительного воздействия на других»^[19].

Фактически Комиссия расследовала достоверность сведений, полученных из печати^[10]. Также часто опрашивались вернувшиеся из плена^[20]. На 1 июля 1916 года было допрошено 6375 инвалидов и 1586 бежавших из плена^[2].

Выявленных свидетелей опрашивали под присягой в присутствии священника, который получал за это 3 — 5 рублей^[2]. К концу ноября 1915 года было допрошено 2494 свидетеля, которые оставили 6489 страниц протоколов^[2].

Сбор осуществлялся с помощью местных властей. Губернаторы, начальники областей и градоначальники должны были «в безотлагательном производстве через подведомственных чинов полиции» организовать опросы раненых и беженцев^[21]. Губернаторы и градоначальники предписывали проводить опросы уездным земским управам и уездным исправникам^[21]. Со своей стороны, уездные земские управы и уездные исправники запрашивали сведения о свидетелях военных преступлений в различных обществах помощи беженцам и раненым^[21]. В частности, опросные листы были направлены в Польский комитет в Москве по оказанию помощи жертвам войны, а также в местные отделения Союза помощи больным и раненым воинам^[21]. После опроса общества возвращали опросные листы обратно в канцелярию для дальнейшей отправки в ЧСК^[21].

В архиве канцелярии московского губернатора сохранились два варианта опросных листов - для беженцев и для воинских чинов^[21]. Опросный лист для беженца включал 20 вопросов, среди которых (помимо информации о самом беженце) был список преступлений, которые беженец мог видеть или пострадать от них^[21]:

• применение врагом разрывных пуль и удушливых газов;
• злоупотребление белым флагом;
• ограбление и добивание раненых;
• обстрел санитарных пунктов;
• выставление мирных жителей в качестве прикрытия;
• насильственный призыв и привлечение на работы;
• изнасилования;
• ограбления;
• надругательство и уничтожение храмов и святынь.

Опросный лист для воинского чина состоял из 12 вопросов, которые в основном касались преступлений на фронте^[21]. Опросный лист могли заполнять сами очевидцы, либо полицейские со слов очевидцев^[21].

При опросе полицейские порой опускали подробности, которые считали лишними^[19]. Это не нравилось руководству Комиссии. Глава ЧСК А.Н. Кривцов указывал в письме губернаторам^[19]:

в некоторых случаях полицейские чины, составляя... протоколы, излагают в них показания потерпевших и свидетелей без указания - где именно, когда и при каких обстоятельствах имело место то или иное... нарушение неприятелем законов и обычаев войны

Иногда свидетели и жертвы немецко-австрийских преступлений записывали свои показания в виде подробных рассказов^[19]. В частности, в 2020 году историк И. К. Богомолов опубликовал сохранившийся в архиве собственноручно записанный подробный рассказ подпрапорщика 7-го Туркестанского стрелкового полка Ивана Андреевича Назарова, в августе 1914 года попавшего в плен в Восточной Пруссии и в августе 1915 года отпущенного немцами в Россию^[19].

Также направлялись запросы в Красный Крест — о фактах обстрелов медицинских учреждений^[20]. Армейское командование не желало предоставлять Комиссии документы по причине секретности и недостаточного доверия Комиссии, которая порой изучала нарушения законов и обычаев ведения войны в том числе со стороны русской армии^[10].

Для проверки проводились экспертизы, в том числе силами лабораторий университетов. Зачастую эти экспертизы показывали недостоверность сведений о военных преступлениях. Так, экспертизы университетских лабораторий не обнаружили повреждений тел убитых, указывающих на издевательства над трупами^[10]. «Баллоны с отравляющим газом» оказались начинены светильным газом для прожекторов^[10]. Химическая, бактериологическая и экспериментальная (на животных) экспертизы «не обнаруживали действия вредных веществ» в предположительно отравленных конфетах и чесноке, сброшенных самолётами противника^[10]. Экспертизы проводили также местные органы власти (по запросу Комиссии), привлекая к ним врачей и фотографов^[2]. За участие в экспертизах врачи и фотографы получали деньги^[2].

Собранный материал по каждому эпизоду оформлялся в виде дела. Каждое дело обычно состояло из 2 — 5 листов^[2]. Затем дело обсуждалось на заседании комиссии, где подвергалось «тщательному расследованию»^[20]. За одно заседание Комиссия рассматривала 100—300 дел^[20].

Комиссия занималась распространением сведений о зверствах немцев и их союзников среди армии и населения России. Способы распространения были следующие^[22]:

• Музей при Комиссии;
• Лекции. Их проводило для молодёжной аудитории общество «Маяк»;
• Проповеди служителей Русской православной церкви. Синод в марте 1916 года поручил епархиальным преосвященным «преподать благословение пастырям церкви, чтобы они в своих проповедях и собеседованиях с прихожанами и воинами рассказывали о тех исключительных тяжелых условиях, в коих находятся наши военнопленные» с использованием трудов Комиссии.

Комиссия вела переговоры с кинофирмой Б. С. Глаголина «Русская Лента» о производстве фильмов для «популяризации материалов» комиссии^[22]. Пропаганда Комиссии встретила сопротивление в армии, командование которой предпочитало использовать материалы Комиссии, но не допускать её представителей до чтения лекций военнослужащим. Лекции для военных Комиссия получила право провести только в апреле 1916 года и лишь в гвардейских частях Петроградского военного округа^[22].

До 1 января 1916 года Комиссия расследовала 7413 случаев^[2]. За период с 1 января по 1 июля 1916 года Комиссия расследовала 3894 случаев военных преступлений^[2]. Всего по состоянию на 1 июля 1916 года Комиссия расследовала 11307 случаев^[2]:

• По 1-й группе — 8807 случаев;
• По 2-й группе — 1114 случаев;
• По 3-й группе — 1386 случаев.

Согласно материалам Комиссии противник нарушил следующие международные документы^[22]:

• Женевскую конвенцию 1864 года;
• Петербургскую декларацию 1868 года;
• Гаагские декларации 1899 и 1907 годов.

В материалах Комиссии были зафиксированы следующие преступления со стороны противника^[23]:

• По отношению к русской армии, совершенные на поле боя: применение разрывных, стеклянных, отравленных (иногда с разрывным эффектом) пуль; использование удушливого, машинного и слезоточивого газов (непосредственно или с помощью снарядов и пуль); применение пуль и снарядов, начиненных горючим веществом, серной или синильной кислотой, серных зажигательных шпилек, огнеметов, отравленных штыков; разбрасывание летчиками бомб, начиненных мелким рубленным железом, палочек и папирос, начиненных взрывчатыми веществами; распространение в зоне боевых действий напитков и маринованных фруктов, отравленных ядами, предметов и продуктов, зараженных холерой, сапом и сибирской язвой; отравление сена, колодцев, рек; злоупотребление белым флагом и флагами других государств (например Швеции); нанесение на немецкие самолёты русских опознавательных знаков, переодевание в форму русской армии, обстрел и взятие в плен парламентеров, выставление пленных для прикрытия атаки, после боя расстрел или добивание штыками, убийства, совершенные (в том числе санитарами) с помощью особых палиц сдающихся в плен и раненых, надругательство над трупами (выставление трупа на кол между проволочными заграждениями или головы на колу плетня), надругательство над пленными (выставление раздетыми донага перед окопами);
• По отношению к пленным вне боевой обстановки: неоказание помощи раненым, побои (в том числе смертельные), избиения, расстрел, сожжение, утопление, зарывание в землю по пояс, погребение заживо, истязание, растерзание, изуродование, изувечение пальцев рук, ног, ушей, носа, щек, языка, губ, половых органов, ослепление, прижигание тела, вырезание горла, грудей, снятие скальпа, распятие;
• В лагерях для военнопленных: жестокое обращение, расстрелы, сожжение, отравление, принуждение к военным работам, вербовка для службы в собственной армии или армиях союзников, унижение офицеров (срезание погон, принуждение к работам);
• В отношении неприкосновенности санитарных организаций: обстрелы, избиения, изнасилования сестер милосердия;
• В отношении мирных жителей: ограбление, взятие в плен и на военные работы, жестокое обращение (в том числе избиение женщин и детей), изнасилование женщин, бомбежки местности, осквернение церквей и религиозных святынь.

Большое разнообразие выявленных нарушений не означало, что все они были массовыми. Подавляющее большинство нарушений — применения разрывных пуль и нарушения в отношении военнопленных. По данным кандидата исторических наук А. Б. Асташова, 64 % выявленных случаев — применение разрывных пуль (применение подтверждали фронтовые врачи)^[2]. На втором месте по количеству были нарушения в отношении военнопленных^[2].

Комиссия пыталась наладить контакты с аналогичными комиссиями и общественными деятелями нейтральных стран (например, с профессором Лозаннского университета Р. А. Рейссом, который расследовал нарушения австро-германцев на Сербском фронте), но эти попытки были отвергнуты^[10].

Контакты с аналогичными комиссиями союзников России Комиссия поддерживала, а в июне 1917 года предложила организовать международное совещания комиссий союзников «на предмет согласования фактических данных и выработки окончательных выводов относительно характера и значения нарушений с точки зрения международного права»^[22]. При поддержке Министерства иностранных дел Российской империи в Комиссию поступали материалы от аналогичных союзнических комиссий^[22].

Публикация материалов Комиссии была главным направлением её деятельности^[2]. Публикацию торопили государственные чиновники. Посол России во Франции С. Д. Сазонов просил председателя А. Н. Кривцова как можно быстрее опубликовать сводку нарушений со стороны противника^[2]:

…ибо в глазах нейтральных правительств и общественного мнения, документ, исходящий от ЧСК, несомненно, представлял бы несравненно больший вес и значение как обеспечивающий полное беспристрастие…

Комиссия начала публиковать материалы с весны 1916 года^[2]. Публикации Комиссии включали^[2]:

• «Материалы» («труды», 45 выпусков с пропусками);
• Тематические подборки «для армии и народа» («Из жизни наших героев воинов», 5 книжек по 300 тыс. экземпляров каждая);
• «Обзоры» — официальных отчетов Комиссии (2 тома за период до июля 1916 года, изданные на начало 1917 года тиражом 3 млн экземпляров).

Материалы Комиссии рассылались в России^[24]:

• Правительственным учреждениям;
• В армию — через штабы;
• Населению — через газеты, начальство губерний и областей, земские управы, директоров народных училищ, учебные заведения, епархиальные училищные советы и православные приходы.

Все материалы Комиссии переводились на основные европейские языки^[22]. При помощи Министерства иностранных дел издания Комиссии распространялись среди глав государств, членов парламентов, министров, глав местных администраций, ученых, общественных организаций, публицистов Европы, Северной и Южной Америки, Японии и Китая^[22].

Комиссия признавала, что публикация преследует в том числе цель недопущения преждевременного прекращения войны. Во втором томе «Обзора» указывались цели публикации^[2]:

• «для правильного освещения войны»;
• для «влияния на общественное мнение, укрепления сознания недопустимости преждевременного мира с Германией и ее союзниками»;
• для разоблачения «обмана»;
• для распространения информации в нейтральных странах, «слишком односторонне осведомленных».

Подробные описания зверств со стороны противника вызвали появление сатирических отзывов со стороны читателей-современников. Б. Мирский (Б. С. Миркин-Гецевич) в журнале «Новый Сатирикон» в апреле 1916 года опубликовал памфлет «Фабрика ангелов», в котором перечислил ужасы из изданий Комиссии (в частности, отрезание кончика языка) и сравнил подачу материала в изданиях Комиссии с приемами продавца, «без устали торгующего в лавке и потешающего покупателей веселыми прибаутками»^[25]:

Что прикажете? Все, сударь, в нашем торговом доме имеется. Отрезанного язычка не желаете?… Самый свежий, последнего присыла… Вот, пожалуйте: пехотинцы за шеи повешены, на поясах болтаются — лица страшенные, черные, языки повысунуты. У одного солдата нос отрезан, у другого ухо, а у третьего глаза выколоты и в одном глазу германский штык торчит…

Статья Мирского была охарактеризована Комиссией как «глумление», «издевательство» над действиями Комиссии «с явной целью подорвать доверие к ее изданиям», как «покушение не только на правительство, но и на само государство»^[25]. Редакция «Нового Сатирикона» утверждала, что в статье Мирского высмеивались только беллетристические приемы неизвестного автора, «подошедшего… не с той стороны к такой серьезной, трагической и ответственной теме, как жестокие издевательства немцев над нашими солдатами»^[25]. Впрочем, 7 июня 1916 года Б. Мирский был выслан из Петрограда^[25].

Февральская революция привела к тому, что Комиссия стала расследовать преступления также внутренних врагов^[26]:

• «зверства ленинцев» (якобы у них были отравленные пули);
• «зверства буржуазии», ввергнувшей страну в «империалистическую войну».

Кроме того, после Февральской революции появились новые органы, расследовавшие деятельность царских властей. В частности, была создана Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства. В эти органы писали жалобы о «зверствах» войны бывшие военнопленные, солдаты с фронта^[26]. Всероссийское общество помощи военнопленным в качестве «жертв войны» поставило вопрос сначала об уплотнении, а затем о выселении Комиссии из здания Сената^[26].

По декрету Совета народных комиссаров «О суде» Комиссия была формально закрыта, но фактически продолжила работу^[26]. Последнее заседание Комиссия провела 12 июня 1918 года^[26].

Несмотря на публикации Комиссии о «зверствах» противника братания на фронте с немцами и австрийцами в 1915—1916 годах не только продолжались, но и становились все более массовыми. Кандидат исторических наук Александр Асташов отмечал, что «с осени 1915 г, с началом позиционной войны, братания происходили уже во многих пехотных частях»^[9]. В декабре 1915 года было дело форта Франц в 55-м пехотном Сибирском полку на Западной Двине, где стрелки 4-го батальона условились с германцами «жить в дружбе», без предупреждения никогда не тревожить друг друга, не стрелять и не брать пленных^[27]. Стрелки полка (с участием офицеров и ведома командира батальона) ходили днем ходили к немцам, получали от них гостинцы^[27]. В ходе разведки применяли практику «бескровного захвата»: обменивались военнопленными^[27]. На Пасху 1916 года (она совпала с вражеским праздником, отмечавшимся 10 апреля) в братаниях участвовали десятки полков, артиллерийских батарей и железнодорожных батальонов Северного и Юго-Западного фронтов^[27].

• Обзор действий Чрезвычайной Следственной Комиссии. С 29 апреля 1915 г. по 1 января 1916 г.. — Петроград: Сенатская типография, 1916. — Т. 1. — С. 25.
• Жизнь русских воинов в плену. — Петроград, 1916. — 18 с.
• Погожев Е.Н. В аду немецкого плена. Из жизни наших героев воинов : Описан. здесь случаи нем. зверств взяты из подлин. дел Чрезв. следств. комис.. — Петроград, 1916. — 32 с.
• В борьбе с немцем; Горе пленным. Из жизни наших героев воинов : Описан. здесь случаи нем. зверств взяты из подлин. дел Чрезв. следств. комис.. — Петроград, 1916. — 32 с.
• В лапах у немца; Ефрейтор Самарцев в немецком плену; Подвиг русского солдата. Из жизни наших героев воинов : Описан. здесь случаи нем. зверств взяты из подлин. дел Чрезв. следств. комис.. — Петроград, 1916. — 32 с.
• Как я стал инвалидом; Злом за добро; Бог покарал, бог и помиловал; Рассказ про солдата Пуговкина. Из жизни наших героев воинов : Описан. здесь случаи нем. зверств взяты из подлин. дел Чрезв. следств. комис.. — Петроград, 1916. — 32 с.
• О позоре плена и о муках в германской неволе. Из жизни наших героев воинов : Описан. здесь случаи нем. зверств взяты из подлин. дел Чрезв. следств. комис.. — Петроград, 1916. — 32 с.
• Истязания и убийства русских раненых воинов. — Петроград, 1916. — 27 с.
• Наши военнопленные в Германии и Австро-Венгрии. — Петроград: Сенатская типография, 1917. — 49 с.
• Об уничтожении госпитального судна-парохода «Портюгаль». — Петроград, 1916. — 32 с.
• Осквернение икон и святынь. — Петроград, 1916. — 20 с.
• Потопление госпитального судна «Вперед». — Петроград, 1916. — 21 с.
• Русские в плену у австрийцев. — Петроград, 1916. — 32 с.
• Русские в плену у германцев. Приложение к журналу «Церковные ведомости». 1916. № 26. — Петроград, 1916. — 24 с.

Документы Чрезвычайной следственной комиссии хранятся в Российском государственном военно-историческом архиве (фонд № 13156).

В годы Великой Отечественной войны материалы, собранные Чрезвычайной следственной комиссией, приобрели актуальность. В 1942 году Управление государственными архивами НКВД СССР опубликовало тиражом 35 тысяч экземпляров сборник «Документы о немецких зверствах в 1914—1918 гг.», куда вошли в том числе документы (отчеты, записи показаний свидетелей), собранные Чрезвычайной следственной комиссией. Во введении к сборнику сообщалось о важности публикации этих документов в связи с теми преступлениями, которые немецкие оккупанты совершили на советской земле в 1941—1942 годах^[28]:

Когда сейчас, в тревожные и суровые дни Великой Отечественной войны, перелистываешь документы прошлых лет, с пожелтевших страниц встает жуткий, окровавленный облик немецкого солдата — прообраз современного фашистского бандита… Не было такой войны, в которой германская армия не проявила бы себя как армия насильников и убийц, лишенная каких-либо признаков воинской чести и благородства… Зверства немецкой армии как в войне 1914—1918 гг., так и в дни Великой освободительной войны советского народа против фашистской Германии- явления не случайные. Они продиктованы самой сущностью германского империализма, агрессивной и разбойничьей природой его…

В 1944 году советский профессор (и дореволюционный юрист) Арон Трайнин в книге «Уголовная ответственность гитлеровцев» упоминал материалы Чрезвычайной следственной комиссии и дал следующую оценку итогам работы такого рода комиссий Первой мировой войны^[29]:

Специальные следственные комиссии, образованные в те годы в Бельгии, Франции Англии, России, расследовали и установили многочисленные случаи убийств, истязаний мирных граждан, военнопленных и раненых, разрушений частных и общественных зданий.

• Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков